Virtual TR-DOS - это гигантский архив TR-DOS софта для эмуляторов и реального ZX Spectrum. Tакже на моем сайте вы найдете большущую подборку синклеровской прессы,лучшие эмуляторы ZX Spectrum для PC, различные утилиты для упрощенияработы с эмуляторами и многое другое. Paul Pavlov.

Дитя скандала.

"Фауст-кантата" Альфреда Шнитке отметила 20-летие.

Екатерина БИРЮКОВА.

Двадцать лет назад Шнитке написал одно из самых показательных искандальных своих сочинений - кантату "История доктора Иоганна Фауста" натекст народной немецкой легенды в переводе собственного брата Виктора.Собственно скандальным в ней был Мефистофель, партия которогопредназначалась для контртенора и эстрадного, микрофонного женского голоса,первоначально - для голоса Аллы Пугачевой. На премьере, состоявшейся врамках "Московской осени" 1983 года, хоть никакой Пугачевой и не было, людилезли в окна, а зал охраняла конная милиция. Теперь для исполнения кантатымилиции не потребовалось, хотя дирижер (Валерий Полянский) и даже зал(имени Чайковского) были те же, что и двадцать лет назад.

В первом отделении концерта Капелла под управлением Валерия Полянскогоисполнила Четвертую, так называемую "экуменическую" симфонию Шнитке,знаменитую тем, что в ней сплетаются в один примиряющий клубокстилизованные песнопения различных конфессий. Вопрос, "что хотел сказатькомпозитор", в общем-то считающийся неприличным и примитивным, в данномслучае абсолютно уместен, хотя, честно говоря, вряд ли кому-то требуетсяразжевывать на него ответ.

Другое дело, что нравоучительный позднесоветский интеллигентский пафос,который транслирует музыка Шнитке, в наше время кажется старомодным, аосвежить его у Полянского никак не получается. Оркестр звучит блекло,скучно, безо всякого драйва, исполняя модную двадцать лет назадполистилистику, как давно заученный и надоевший урок. Смысла этого урокаисполнители - в первую очередь солисты-клавишники (в партитуре естьфортепиано, клавесин и челеста) - явно не понимают, и от этого ихистеричные монологи слушать так же неловко, как высокопарную речь плохогоактера.

Еще грустнее вышло во втором отделении с "Фаустом", которого решилиоживить любительской инсценировкой. Для этого певцов поставили набрутальные железные подмостки, с которых они, правда, отпев партию, всякийраз неуклюже слезали на филармонические стулья. А обоих Мефистофелей -контртенора Олега Усова и контральто Татьяну Атавину - для начала спрятализа дверьми партера. Микрофоны для верности повесили на всех четырехсолистов, отчего и тенор Рассказчика (Олег Долгов), и бас Фауста (АндрейАнтонов) оказались также зловеще размыты, как и голоса представителейпреисподней.

Худо-бедно, дело дошло до главного - знаменитого Танго,предназначавшегося, как гласит история, самой Пугачевой. Во время негогоспожа Атавина, по мере возможностей изображая из себя женщину-вамп,прошлась по центральному проходу, взобралась на сцену и, мельком взглянувна Фауста, вцепилась в господина Полянского (и вправду, очень импозантногомужчину), отчего ему пришлось бросить исполнение своих непосредственныхобязанностей и станцевать с врагом рода человеческого нечто среднее междутанго и вальсом. Музыка между тем никак не кончалась, поэтому остатоккульминационного номера Атавина промыкалась на границе партера самфитеатром, пугая публику длинными красными ногтями.

Публика осталась довольна. Но того ли хотел композитор? Того ли размеракультурный шок он ей отвешивал? Эти вопросы кажутся столь же уместными, каки целый ряд других. Например, может ли искусство скандала, искусство,скандально родившееся, быть приспособлено к обычной жизни? Так ли здорово,что у сочинения двадцать лет подряд один и тот же исполнитель? Мне кажется,"Фауст" Шнитке - хорошая, сильная и способная к выживанию вещь, и сила еене только в концептуальном противостоянии двух музыкальных культур(по-прежнему, кстати говоря, актуальном), но и в богатой партитуре. Этослышно даже сквозь вегетарианское исполнение Полянского. Но если за"Фауста" не возьмется новое поколение исполнителей, а ключевой ролью неувлекут (или по крайней мере попытаются увлечь) кого-нибудь уровня Земфиры,он рискует отдать Богу душу.