Virtual TR-DOS - это гигантский архив TR-DOS софта для эмуляторов и реального ZX Spectrum. Tакже на моем сайте вы найдете большущую подборку синклеровской прессы,лучшие эмуляторы ZX Spectrum для PC, различные утилиты для упрощенияработы с эмуляторами и многое другое. Paul Pavlov.

НАЗНАЧЕН В ПРЕСТУПНИКИ.

Что происходит с человеком, попавшим в сети неписаного права.

МОЙ НЕДАВНИЙ ОЧЕРК. Я перечитываю его, и кажется мне, будтонаписан он много лет назад и не мной, и снова мне туда лучше неходить.

Конечно, я помню тот судебный зал, ту клетку, будь онапроклята, и Олега в клетке.

ЕГО ЖИЗНЬ. Она сложилась странно: совсем маленьким его отнялиу матери, а потом бросили. Так, брошенный всеми, попал он вколонию для несовершеннолетних и пошел скитаться по колониям, незная, что у него есть родная мать. Зинаида Даниловна нашла егоуже взрослым; выйдя на свободу, он попал в любящую семью (отчимоказался отличным). Олег и работал, и учился, и влюбился безпамяти (Тамара была очаровательна), и уже назначили день свадьбы.

ЕГО СУДЕБНОЕ ДЕЛО? О нем нам придется снова рассказать.Местами даже немного подробней.

ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ.

Однажды поздней ночью, часа в два (родители должны быливот-вот вернуться с дачи) в дверь позвонили: "Милиция, надопоговорить". Это было странно: как известно, после одиннадцативечера и до шести утра милиция не имеет права входить в жилищегражданина. Но, увы, известно и другое: порой бандиты являются вмилицейской форме и с милицейскими удостоверениями.

"Приходите после шести", - сказал он им, а те стали требовать,чтобы открыл, ломиться в дверь; и тут уж у него сомнений не было:кто-то выследил их квартиру, тем более что дом престижный, а уего родителей к тому же целый шкаф занимает коллекция (японскийфарфор и разные редкие вещи). Тогда он позвонил родной своейтетке ("Ко мне ломятся, звони "02!"), нашел в кладовой охотничьеружье отчима, выскочил на балкон - решил палить в воздух, будитьдом! Увидев, что во двор въезжает патрульная машина, обрадовался,подумал:

это те, кому звонила тетка. Но и те крикнули ему: "Открывай!"Вторжение? Ночью?

Он к двери - там разворачивают электропилу. Он - на балкон,предупредил, что стреляет в воздух, несколько раз выстрелил,опять к двери и опять на балкон. А родителей все нет.

Между тем двор уже горел фарами, гудел моторами. Ему кричалиснизу: "Открывай, нам нужно установить твою личность!" ИN онкинул им вниз свой паспорт; они перелистали его при свете фар ивсе-таки опять крикнули: "Открывай!" Прибежала тетка, ее к немуне пустили; прибыл прокурор с ордером на обыск - этого он незнал. Тут были и прокуратура, сотрудники милиции и МЧС, испецназ, и Мосгаз.

А родителей все не было. Он бросил вниз свои охотничьи патроны- в знак того, что не будет больше стрелять.

А сверху на веревке спустился спецназовец и трижды выстрелил внего из пистолета.

Родители Олега вошли в квартиру: полный разгром, передняязалита кровью и сына нет. Зинаида Даниловна долго искала его инашла в больнице, он лежал с закрытыми глазами (операция былатяжелая), одна рука прикована к кровати наручниками, возле сидяттрое молодых парней в милицейской форме. Он открыл глаза: "Ты ужезнаешь?" Да, она уже знала: Тамару нашли в ее квартире зверскиубитой, и в этом убийстве обвиняют его.

А потом была тюремная камера, набитая до отказа, где он сосвоими легкими уже просто погибал. А тут, по мере того как шлоследствие, мертвая Тамара становилась другой, менялась.Оказывается, уже невестой Олега она сохранила свои любовныесвязи, плела сети сложных интриг.

СТРЕЛЬБА НА ПОРАЖЕНИЕ.

В нашем уголовном процессе сложилась практика, абсолютнопротивозаконная - когда прокурор, даже если дело рассыпалось,делает вид, будто этого не заметил, и повторяет доводыобвинительного заключения. В данном случае на суде прокурор этогоделать не стал и отказался от обвинения в убийстве. Затополностью оправдал поведение властей.

О том, что власти беззаконно рвались в квартиру и о выстрелеспецназовца, ни прокурор в своей речи, ни судьи в своем приговорене сказали ни слова.

Пять с половиной лет строгого режима для Олега с его легкимиозначали смертный приговор. Он освободился по амнистии в связи стуберкулезом.

До сих пор не могу понять, как это я (и судьи, и прокурор, иадвокаты!) не заметила в приговоре одной фразы, которая меняетсуть дела; Олег рассказал на суде: когда он отказался впуститьработника милиции, они сказали: "Ладно, приходи в 6.30 вотделение" - и ушли. Это значит, они признали позицию Олегаюридически грамотной - они не ломились, они ушли! "Тут же, выйдяна балкон, - продолжал Олег, - я увидел патрульную машину, изкоторой выходили люди в милицейской форме". Судя по всему,приехало начальство, и начался штурм.

Известны такие ситуации, когда дознаватели или следователь,начинающие расследование, ведут дело профессионально, выходят наслед, а бывает, и раскрывают преступление, как вдруг сверху идетприказ "рубить концы". У начальства "свой кандидат", он в умелыхруках, разумеется, "признался" (именно так был отпущен Чикатило иказнен Александр Кравченко). Нетрудно предположить, что Олегкому-то из начальства показался очень удобной "кандидатурой":жених (могла быть ссора), был в заключении; дерзок, в квартиру непускает. А уж после того, как его подстрелили...

За подобным "назначением в преступники" нередко следуетэффектный спектакль, рассчитанный на впечатление. Тогда-то исгоняют служебные машины, тогда-то и создают кошмарные легенды,вроде той, будто бы преступник собирается взорвать собственнуюквартиру; тогда-то послеоперационного больного приковывают ккровати наручниками и сажают рядом троих милиционеров, не меньше.Опасный убийца! И кругом все верят.

Зинаида Даниловна умоляла врача снять наручники, таразговаривала с ней злобно и согласилась не сразу.

Тяжкие проблемы? Еще не все. Родители Олега заявили не сразу(боялись ему повредить), что после обыска обнаружили пропажу инемалую: все сбережения, хранившиеся в "стенке", несколькозолотых украшений Зинаиды Даниловны, именные серебряные часыотчима.

Как в подобных случаях проверить, говорят ли люди правду или"клевещут на органы правоохраны"? Для этого существует механизм,установленный законом. Чтобы в ходе обыска сотрудники, егопроизводящие, не могли что- нибудь похитить или что-нибудьподложить, а вместе с тем, чтобы сами они были защищены отложных, порочащих обвинений, создана тщательно разработаннаяпроцедура обыска. При нем обязательно должны присутствоватьпонятые, тот, у кого производят обыск, или кто-нибудь из егородственников, а если никого из них нет - представитель местнойадминистрации. При необходимости любого из них можно допросить.

Только не в данном случае: понятые, присутствовавшие приобыске в квартире, исчезли столь основательно, что даже милицияне в состоянии была их найти. Хозяин квартиры? Простреленныйнавылет, истекая кровью, он лежал без сознания на полу впередней. Родственники? Его родная тетка, сестра ЗинаидыДаниловны, долго стояла на лестничной площадке, потом к ней вышелкто-то в штатском, по виду - начальник (так рассказала она всуде), дал подписать какую-то бумагу, "что она тут была", - вот ивсе. Представителя администрации никто не звал. КвартираЦветковых была беззащитна.

Как суд мог пройти мимо подобных странностей? Как посмелпрокурор заявить, будто власти действовали в полном соответствиис законом? На каких основаниях (задним числом!) был выписан ордерна обыск?

И, наконец, выстрел. Олега хотели убить? Стрельба в левуюсторону груди - это стрельба на поражение. Зачем же сразу напоражение? Неужто спецназ, профессионально тренированный, не могбез крови справиться с мечущимся, вконец растерянным парнем, ведьон и паспорт-то им бросил, и патроны, а когда стрелял в воздух, отом специально предупреждал. Почему они решили его убить?

АДВОКАТ НЕ ОБЯЗАТЕЛЕН...

Вышел мой очерк ("ЛГ", N 39, 27 сентября - 3 октября 2000 г."С тебя бутылка коньяку!"); он, перечисляя беззакония этого дела,ставил вопросы: кто дозволил ночное вторжение, санкционировалобыск, разрешил применить табельное оружие? Олег, кажется,все-таки был доволен, выступила центральная газета, а вдруг...

И я тоже каждый раз думала "а вдруг", начиная очереднойсудебный очерк. И писала в сущности одно и то же и едва ли неодними и теми же словами. А писала я о том, что в последниедесятилетия в нашей стране слагалось некое новое неписаноеуголовное право, не имеющее ничего общего с официальным.

В наши дни оно уже сформировалось и как бы затвердело. Подобнодревнему, дикарскому, оно нигде не записано, и тем не менее вследственной и судебной практике энергично работает в параллель сгосударственным и зачастую его подменяет.

Работу этого неписаного права нетрудно проследить на всехучастках уголовного процесса с самого его начала.

Арест? Он регламентирован Уголовно-процессуальным кодексомРоссии, это теоретически. А на практике подойдут к вам на улице,вы, мол, нецензурно выражались, вот тому и свидетели. Тут же суддает вам трое суток ареста, административного, а не уголовного.Но фактически вы уже в руках милиции, и допрашивают вас по поводуубийства, о котором вы и слыхом не слыхали. А на второй-третийдень после задержания в прокуратуру идет "чистосердечноепризнание" - о том, как его добывают, теперь уже обществу хорошоизвестно.

Но где же адвокат, который, как предписывает УПК, обязательноучаствует в деле с момента задержания - крупное правовоезавоевание последних лет! Но кто же за два дня найдет адвоката -ведь института дежурных адвокатов у нас до сих пор нет?

Это требование УПК обходят так: задержанного допрашивают не вкачестве подозреваемого, как должно бы, а в качестве свидетеля,при допросе которого адвокат не обязателен. Каждый человек живетво множестве жизненных связей, семейных, рабочих, дружеских ит.д. У задержанного зачастую есть алиби - и тут ничего страшного:если умеючи взяться, в показаниях свидетелей начинают смещатьсячасы, сдвигаться даты - вот и нет никакого алиби.

Так, шаг за шагом, работа со свидетелями, с экспертами. Апотом начинается то, что можно назвать антиследствием, когдаследователь отказывается назначить нужные экспертизы, провестинеобходимые следственные эксперименты, вызвать свидетелей, окоторых просит защита, вообще начинает отклонять все ееходатайства. И вот наконец подследственный вполне беззащитен.

Перед нами одно из самых поразительных явлений нашей правовойдействительности: дела, расследованные подобным образом, слегкостью проходят через суд. Следственный аппарат тяжко болен,это всем известно и никто этого не оспаривает, а оправдательныхприговоров в российском суде (если не считать суда присяжных) небывает - по данным Минюста, меньше одного процента (!) от всехостальных. Десятки раз я все это писала, а Олег всю эту системуочень хорошо знал на практике. Ведь он тоже был из числа"назначенных". А теперь уже чувствовал себя "назначенным" по гробжизни.

Если "операм" понадобится "кандидат в преступники", он будетпервым (хватит 0,01 грамма героина, подложенная в карман...).

Чувство беззащитности и тревоги овладело им. Но ползла к немуеще одна беда, и опять была она в судейской мантии.

ПРЕСТИЖНАЯ КВАРТИРА.

Все знают, во что обходятся нынче длительная болезнь, врачи,лекарства, нужные продукты. Но не все знают, во что теперьобходятся услуги адвоката.

Порой начинает казаться, что на российское правовое поле нынчевышла и вовсе новая генерация адвокатов, они злы, как волки, иприсасываются, как пиявки. Словом, сбережения семьи быстрорастаяли, они продали все, что осталось от разгромленнойколлекции, и, наконец, увидели себя вынужденными продать своюдвухкомнатную, престижную квартиру с тем, чтобы купить двеоднокомнатные, непрестижные, чтобы у Олега была своя. А разницумежду стоимостью одной престижной и двумя непрестижными пуститьна необходимые расходы.

И угораздило их обратиться к некой посреднической фирме. Яничего не смыслю в подобного рода делах, но мне сразу показалсястранным один из пунктов договора: разница в стоимости квартир недолжна превышать 20 тысяч долларов. Ну а если она фактическипревысит, если, предположим, фирма продаст престижную квартируочень дорого, а купит вовсе уж непрестижные две квартиры,образуется весьма крупная сумма, более 20 тысяч, куда она пойдет?

Словом, мне показалось, что уже в самом договоре заложенавозможность мошенничества. Но Зинаида Даниловна договорподписала: Олега в это время переводили из больницы в тюрьму.Потом фирма стала показывать Зинаиде Даниловне развалюхи. Потомкупила две действительно очень дешевые квартиры, их же,престижную, продала очень дорого; ту самую разницу она им вовсене выплатила. Зато потребовала, чтобы они свою квартируосвободили, поскольку она уже продана.

И Цветковы подали в суд.

Тут-то, кажется, и была самая большая боль Олега - тревога зародителей. Они делали для него все, что могли, а он? Привел имТамару? Кстати, теперь он был убежден, что догадался, кто убийца.Тамара сама однажды рассказала ему, что некий влюбленный в нееуголовник, уходя в тюрьму, сказал ей: "Если не дождешься -смотри". Она рассказывала это с улыбкой: "Знаешь, говорят, онвернулся". В квартире убитой на столе лежало раскрытым сообщениеиз загса об их с Олегом свадьбе. Как видно, она и тут играла - ине понимала, с кем играет. (Олег рассказал следователю обо всемэтом - да куда там?) Именно вместе с Тамарой пришло в домродителей убийство, а за ним весь ужас вторжения "правоохраны" и"правосудия".

И вот теперь эта история с квартирой.

ДИКОВИННЫЙ СУД.

То был диковинный суд, не знаю, был ли когда-нибудь другойподобный: НА НЕМ ПРИСУТСТВОВАЛА ТОЛЬКО ОДНА СТОРОНА. АдвокатЦветковых заболела, Зинаида Даниловна заявила, что не можетучаствовать в заседании по столь запутанному делу без помощизащитника, и ушла. А судья заседание продолжила.

Прежде чем сказать о решении суда, я хочу отметить одиннезначительный эпизод, по-своему весьма красноречивый. Объясняя,почему они спешили с куплей-продажей, истцы упомянули долгую итяжелую болезнь сына - и это почему-то судье не понравилось: ей,напротив, хотелось доказать, что болезнь была недолгой инетяжелой, для этого она привела медицинскую справку(представленную фирмой), где ранение Олега называлось"касательным" - что это значит? Пуля только задела его, толькоцарапнула?

Однако в деле лежат еще две справки, в которых говорится, чторанение было "сквозное, проникающее", операция требовала вскрытиягрудной клетки, - об этих справках судья не упомянула. Зачемподобный прием был применен? Для того чтобы скрыть тообстоятельство, что фирма действительно воспользовалась тяжелымположением семьи?

Решить дело в пользу фирмы, заявить, что она выполнила своидоговорные обязательства, было нелегко ввиду очевидных вещей:поскольку престижная квартира была продана очень дорого, анепрестижные куплены очень дешево, разница в стоимости образовалавесьма крупную сумму, которую фирма истцам не отдала. Судья вышлаиз затруднительного положения: вообще не приведя никакихрасчетов, не указав, кто, кому и почему был должен, просторешила, что семья Цветковых из престижной квартиры должна бытьвыселена.

"НУ ЧТО, КОТ, ДАВАЙ ПРОЩАТЬСЯ?".

Узнав о решении суда, Олег ничего не сказал, выслушал молча.Ровно сутки дал он себе, чтобы подвести итоги: обдумать и принятьрешение. Думаю, все тут было взвешено - право, на которое нельзяопереться, правосудие, которое перевирает твою жизнь, бессилиепрессы, этот вечный унизительный, изматывающий страх перед жизнью"навечно назначенного". Хватит ли у него сил для такой жизни? Икак перенесет он час, когда родителей придут выселять?

На следующий день после решения суда он был ровен и ласков совсеми, к вечеру вроде бы оживился, играл с котом, а потом сказалему:

- Ну что, кот, давай прощаться?

Наутро Олега нашли мертвым - он в ванной вскрыл себе вены.

ИХ НАДО СПАСАТЬ.

Бутырки отгорожены от проспекта огромным домом, МатросскаяТишина стоит на улице, а петербургские Кресты - на набережнойНевы. Ходят мимо люди.

Спросите их, знают ли они, что делается за тюремными стенами,они вам ответят: да-да, конечно, об этом уже писали. Раз писали,о чем же беспокоиться?.. Да и у нас писали, и в международнойпрессе. Известно, что несколько лет назад докладчик ООН,побывавший в Бутырках, Тишине и Крестах, докладывал: для тогочтобы рассказать о российских следственных тюрьмах, емупонадобилось бы перо Данте и кисть Босха - это пыточные камеры. Стех пор в СИЗО ничто не изменилось, разве что в последнее времяпышным цветом тут расцвел туберкулез и теперь из тюрем грозноползет на страну.

В двух шагах от наших домов, от детских садов и школ,поликлиник и театров, в самой сердцевине нашей повседневной жизнистоят зловещие филиалы Дантова ада.

Проблема тюрем и лагерей когда-то являла собою великую больроссийского общества, сейчас она, как видно, уже больше его неинтересует. Сегодня многих как будто успокаивает судебнаяреформа, которая - через несколько лет - наведет порядок вроссийской юстиции.

Ну а как быть с теми невиновными (а Олег был из их числа!),кто уже осужден или который год сидит в СИЗО - пусть себедогнивают? А ведь судебная машина в ее нынешнем состояниискольких еще ни в чем не повинных успеет осудить в течение этихлет, работая каждый день?

Положение с невинно осужденными так долее продолжаться неможет, надо что-то делать и поскорей: тюрьма убивает весьмапроворно. У нас же есть сильные правовые институты и академии,есть уполномоченный по правам человека и его аппарат; есть итакой мощный резерв, как общественные правозащитные организации.Когда-то слабые и разрозненные, теперь они превратились в сетьорганизаций, где работают образованные люди. У них огромный опытправозащитной работы и немалый энтузиазм. Они могут оказатьогромную помощь и прокуратуре, и суду.

Тут многое можно сделать. Нельзя одного - делать вид, чтотакой проблемы не существует.