Virtual TR-DOS - это гигантский архив TR-DOS софта для эмуляторов и реального ZX Spectrum. Tакже на моем сайте вы найдете большущую подборку синклеровской прессы,лучшие эмуляторы ZX Spectrum для PC, различные утилиты для упрощенияработы с эмуляторами и многое другое. Paul Pavlov.

СОБЫТИЕ.

Цирк-макабр.

"Щелкунчик" М. Шемякина в Мариинском театре.

Дебют Михаила Шемякина в Мариинском театре ожидался едва ли неглавным событием Международного балетного фестиваля "Мариинский",которое затмит даже гала-концерт с участием мировых звезд,включая главную - Итана Стифела, солиста Американского театрабалета. В каком-то смысле так и вышло: Михаил Шемякин -постановщик "Щелкунчика" - сорвал главные аплодисменты напремьере спектакля, причем уже до его начала: облаченный в мундирпетровской эпохи, он с высоты Царской ложи щедро раздавал поклонысорвавшейся внезапно с мест и бурно зарукоплескавшей частипартера. В таком же виде не знающий удержу в театрализации жизнихудожник вышел на сцену после спектакля, словно расписываясь егоглавным автором.

Действительно, известный мастер, увековечивший себя вархитектурном облике Петербурга (памятник Петру Первому вПетропавловской крепости), добрался до дома Петипа и сделал своюверсию главной русской балетной сказки - "Щелкунчика"Чайковского. Роль сценографа оказалась в этом случае явно тесна,и Шемякин начал с обработки либретто Мариуса Петипа, введя тудановые сцены и персонажи, где преобладали крысы и другиепредставители фауны. Люди, впрочем, ушли недалеко: карикатурныеШтальбаумы-родители и их изломанные гости, у которых лицасменялись вдруг страшными рылами животных, человек-муха и дедушка-подагрик - все говорило о том, что мир людей и мир сказки сделанШемякиным из одного теста. Персонажи представляли смесь людей-зверей-насекомых с гипертрофированными формами (фирменный знак -длинный нос, украшенный редкими усами) и прочими уродствами.

Главным злодеем, однако, оказался Дроссельмейер (превосходныйпластический актер Антон Адасинский): добрый крестный Машипревратился в злого гения, напоминающего вампира из немогонемецкого фильма "Ноосферату - симфония ужаса" (лысый череп,горб, черный фрак с длинными острыми фалдами). Вместе с ночьюприходило его время - время мистических кошмаров и загробныхвидений. В полночь, когда у Чайковского волшебно росла елка,Дроссельмейер манипулировал растущим желтым шаром(видеопроекция), на котором изображена мордочка уродца родом отБосха, готовя Маше главный рождественский подарок - путешествие вмир призраков. Там бегали крысиные войска, летали инфернальныечерные снежинки (Вальс снежных хлопьев) и бродили со свечкамидуши усопших детей (за кадром - божественное детское пение) нафоне мертвого пейзажа, в котором до полной жути не хватало развечто виселиц.

Дурнушке Маше (Наталья Сологуб) в убогом платьице мрачно-зеленого цвета после победы над крысиным Кронпринцем доставалисьцарская мантия и полет в гигантской волшебной туфельке вместе сЩелкунчиком-куклой (явная пародия на панораму из "Спящейкрасавицы", когда Фея Сирени и Принц плывут в лодке). Финальноепа-де-де знаменовало победу над уродством и счастливый итог:

Щелкунчик-кукла (Кирилл Симонов) расставался наконец со своейносатой маской, становясь Щелкунчиком-принцем (Андриан Фадеев),Маша - с внутренней и внешней инфантильностью, и герои бежали, сосмехом взявшись за руки. Злодею Дроссельмейеру оставалось уйти,взглянув напоследок в гигантскую замочную скважину на торжестводобра. Правда, когда сцена открывалась в последний раз, всеубеждались, что кончилось тем же, чем и началось: в доме молодогопоколения Штальбаумов готовится праздник, а в новом праздничномпироге обосновались крысы. Их стало гораздо больше, чем раньше.

Приключения окончены, жизнь продолжается.

Новый "Щелкунчик" удобнее всего окрестить очереднойпетербургской фантасмагорией: к имени Гофмана (автор сказки)добавить Гоголя, копнуть до Босха - получится причудливый,интригующий Шемякин. К сожалению, из этой цепи выпадают два болееважных имени - Чайковский (автор музыки) и Петипа (сценарный плани либретто). В новом спектакле, где чувствуется только Шемякин,остались лишь их тени. Даже присутствие Валерия Гергиева запультом не дает сосредоточиться на музыке, несмотря на новую,оригинальную дирижерскую трактовку, откуда убрана вся"сказочность" и усилена инфернальная механистичность. Услышатьмузыку удается лишь изредка, когда сцена не обрушивается своимизобилием на музыку. Это увертюра, Вальс снежных хлопьев и Па-де-де Маши и Принца (редкие моменты резонанса сцены и музыки),интригующая сцена Дроссельмейера с шаром на теме роста елки(музыка приобретает вдруг совсем другие горизонты). Тогда оркестрГергиева чарует необычной, призрачной остротой звука, где запервым слоем красивых тем открывается нечто страшное итаинственное - действительно, некая "гофмановщина на русский(петербургский)" лад (Александр Бенуа).

К сожалению, за слоем сценографии Шемякина не открываетсявообще ничего - уж слишком он толстый, слишком много в нем крема.

Создавая чрезмерно подробную иллюстрацию сюжета, Шемякин неоставляет воздуха для театральной фантазии, убивая жанр балета сего отточенными абстракциями, невесомостью и недосказанностью.

Сцена так многословна и так прописана, что в ней все ясно спервой минуты. Танец здесь почти лишний - на него не остается ниместа, ни мотивации, ни зрительского внимания. Большую частьдействия танец только начинается, уходя в пантомиму, которая, всвою очередь, тонет в костюмах, масках и реквизите. Особенно вначале, когда подготовка к празднику показана со всеми телеснымиподробностями (кухня с окороками, свиной головой на блюде,крысой, грызущей сыр в камине, и пр.). В сценах, когда Шемякин,устав от себя, отдыхает, у постановщика Кирилла Симонова уже нетвозможности изложить собственную хореографическую концепцию.

Отдельные удачные номера (Вальс снежных хлопьев), невыстраиваясь в хореографический сюжет, остаются простодекоративными пятнами.

Так, вместо балета "Щелкунчик" в хореографии Симонова вышлакнижная иллюстрация Шемякина, где растолкован буквально каждыйабзац текста. Зачарованный занятными кадрами и их частой сменой,зритель аплодирует каждому кунштюку, не вспоминая даже, что шелна балет. Он попал на шоу, где с цирковой лихостью мелькают трюкии лепится триллер по Гофману.

Первый балетный фестиваль "Мариинский" открылся "Спящейкрасавицей" Петипа - Всеволожского, знаменитой реконструкциейСергея Вихарева оригинального спектакля 1890 года. Рядом с новым"Щелкунчиком" старая "Спящая" поднесла урок, расставив акценты вистории балетного театра. Восстановленный спектакль -великолепный образец стиля, где торжествует танец, вправленный вгениальные пластические композиции, в которых светитсяклассицистский Петербург. Костюмы с немыслимым по сегодняшнимстандартам сочетанием красок, создавая роскошное обрамление,подчеркивают красоту балетных форм. "Спящая" волнует не толькоприкосновением к источнику, созданием иллюзии подлинности.

Оказывается, что исторические реликвии способны давать ни счем не сравнимое эстетическое волнение, открывая новые горизонтыбалетного театра. Оказывается, историзм - это не только модно, нетолько полезно, но и художественно убедительно. Столетняя"Спящая" отнюдь не "музейный" спектакль, а кульминация нашихпредставлений о балете вообще.

"Щелкунчик" Михаила Шемякина интересен чем угодно, но тольконе танцем. Сделав сценографию козырной картой спектакля, онубедил, что это ложный путь балета. Гипертрофия уродливого нерождает нового балетного стиля, а создает лишь досадныйпрецедент, предостерегающий от дальнейшего движения в ту сторону.

Все это не означает, что такой "Щелкунчик" не будет иметьуспеха - утолить жажду зрелищ он способен. Да и в историю онвойдет как чисто петербургский феномен, место которому - впетровской Кунсткамере.