Virtual TR-DOS - это гигантский архив TR-DOS софта для эмуляторов и реального ZX Spectrum. Tакже на моем сайте вы найдете большущую подборку синклеровской прессы,лучшие эмуляторы ZX Spectrum для PC, различные утилиты для упрощенияработы с эмуляторами и многое другое. Paul Pavlov.

ДИСКУССИЯ.

ЛИБО ВЕЛИКАЯ, ЛИБО НИКАКАЯ.

Старая патриотическая оппозиция исторически проиграла...

Что-то неладное у нас творится с патриотизмом. Потому мы иначали в "ЛГ" (N 36) дискуссию со статьи "Врожденный пороккрасного патриотизма".

Это в Америке каждый президент считает своим долгом повторитьслова Никсона, что, когда речь идет о защите интересов США, онстановится самым настоящим сукиным сыном.

А у нас общенациональная газета "Известия" торжественноизвещает на первой полосе: "В России - три процента патриотов". Иприводит данные социологического опроса, согласно которому именностолько россиян считают патриотизм важной ценностью.

Конечно, и три процента - это миллионы людей. Но все равноочевидно: с чувством патриотизма мы запутались основательно. Аразбираться необходимо. Тем более что в сегодняшнем мире с такойнеразберихой в важнейшем понятии выстоять трудно.

Г-н Ципко в своей статье "Врожденный порок красногопатриотизма" затрагивает важные темы. Записать свои соображенияпо поводу этой статьи меня заставило и чувство симпатии к новомукурсу "Литературной газеты", которая последнее время явнопретендует на новую площадку серьезного обсуждения судебОтечества, что особенно важно, учитывая прогрессирующийинтеллектуальный минимализм "Завтра" и агрессивно- лоббистскийуклон "НГ" после ухода В. Третьякова.

ТЕЗИС 1.

Патриоты и патриотическая оппозиция сами виноваты в том, чтона протяжении долгих лет новейшей российской истории полнотаполитической власти принадлежит тем, кто откровенно ненавидит нашнарод, нашу культуру, нашу историю и исполняет прилежно лишь волюЗапада, не забывая в процессе разрушения позаботиться о своейнаживе.

Я знаю патриотическую оппозицию очень хорошо и изнутри. И я вцелом согласен с этим выводом. В самые переломные моменты, когдаход событий и доминацию атлантистов в руководстве России можнобыло переломить, патриоты вели себя действительно не то чтобынеадекватно, но просто самоубийственно. И если кто-то и былдвижим танатофилией - тайным стремлением провалить все, что можнои как можно более нелепо, - так это они.

Патриотическая оппозиция, пользуясь огромной поддержкой народа- пусть не всего, но гигантского его сектора, - в большинствеслучаев вела себя в стиле калеки в каталке или нищего на паперти.Она пугалась бесплотных теней, в критический момент сдавала"своих" врагам, выкрикивала злобные и безответственные проклятияименно тогда, когда можно было договориться о принципиальныхвопросах, лишь слегка изменив тон, и, наоборот, была предельнопокладиста в те периоды, когда от нее требовались жесткость итвердость.

Заседая третий срок в Думе, КПРФ умудрилась не организовать ниодной реальной информационной структуры федерального уровня. Имеянескольких глав администраций и губернаторов в своих рядах,коммунисты не создали никакой мало-мальски весомойинфраструктуры, сопоставимой не только с успехами крупныхолигархов и административного ресурса, но и с оргталантамичастных предпринимателей. ЛДПР доказала, что один дерзкий иостроумный авантюрист с дурным вкусом способен в такой ситуацииотвоевать полцарства, а тяжелый, опирающийся на гигантский секторнаселения краб КПРФ все ноет, что ему недостаточно депутатов вДуме. Передовицы же "Завтра" из года в год обреченно сетуют вэстетике delirium tremmens на крылатых хорьков и когтистыхстрекоз, развлекая разве что "правых" наркоманов. Промаразматический стиль, культивацию неадекватности, бравирующуюкосность подавляющего большинства патриотических проектов я ужене говорю.

Одним словом, налицо колоссальный провал, который его главныедействующие лица не собираются ни признавать, ни осмыслять, ниисправлять. К великому сожалению, это будет длиться еще довольнодолго, так как вместо воспитания нового патриотического сознанияпатриотическая оппозиция затрачивала основные усилия накультивацию нелепых предрассудков, поощрение невежественныхмифов, с густо перемешанной черносотенной иархаико-коммунистической лексикой.

Крах патриотической оппозиции, который на самом делеобъективно способствовал лишь триумфу либерал-реформаторов изападников, - это трагедия России. И вина за провалпротивостояния конкретна и велика.

ЧЕМ ОБЪЯСНИТЬ НЕАДЕКВАТНОСТЬ ОППОЗИЦИИ?

Общим вырождением правящего класса и интеллигенции впозднесоветском периоде. Это было столь спокойное и комфортноевремя, что власть и интеллигенция разучились думать. Мысль всегдасопряжена с риском, с опасностью. Безопасная мысль - этоимитация, банальность, рециклирование уже сказанного. Причембезответственность и скудость мышления интеллигенции, настроеннойантисоветски, были менее очевидными, так как они апеллировали киной системе ценностей - либерально-западной, а эта система быласама в себе довольно последовательной, и осваивать еезакономерности представлялось кое-кому увлекательным занятием.Отсюда элемент свежести.

Патриотическая, консервативная часть позднесоветскогообщества, столь же растерянная и неадекватная по существу, былавынуждена настаивать на штампах, которые полностью потерялисмысл, стерлись, десемантизировались. Придать этойсоветско-патриотической системе ценностей новую жизнь былоневероятно сложно, а то и вовсе невозможно. Требовались такаябеспрецедентная пассионарность, живость ума, и - как это нипарадоксально - отстраненность от самой советской системы,которой не было даже в самом далеком приближении.

Неравенством позиции с реформаторами в смысле наличия внешнегоцентра концептуального планирования. Реформаторы имеликонцептуальную, финансовую, организационную и ценностнуюподдержку извне. В случае, когда им надо было что-тодействительно решить, они обращались к внешним авторитетам -приглашали Джефри Сакса, брали средства у Джорджа Сороса, читалирецепты Милтона Фридмана. Позднесоветская неадекватностькомпенсировалась в такой ситуации концептуальным протезоматлантизма. Да, это было разрушительно, но увлекательно, ново иприбыльно. Поэтому пассионарные типы, не обремененные идеализмоми совестью, пошли именно туда.

Куда могли обратиться при необходимости серьезного решенияпатриоты? К Зыкиной? К авторитетам славного советского прошлого -генералам, инженерам, писателям, аппаратчикам, отслужившим свое иза долгую жизнь успевшим понять, что интеллектуальный минимализм- лучший способ служения Родине (может быть, так оно и есть наопределенных этапах истории государства, когда есть кто-то, ктодумает за нас, но когда за нас думать перестают, эта привычкаоказывается не только бесполезной, но и опасной)? К партийнымфункционерам, которые в лучшем случае были хозяйственниками, а вхудшем - демагогами? К растерянному народу, который понимал, чтодело идет не к добру, но не имел ни малейшего представления отом, как все это квалифицировать? К брошюркам "Союза русскогонарода", которые клеймили как невиданное иудо-масонскоебогохульное нововведение то, что стало за последнее столетиетехнической нормой, или предлагали недейственные и нелепыерецепты спасения России, уже доказавшие в свое время полнуюнеэффективность? Незначительный процент пассионариев-патриотовявно страдал психическими отклонениями, особенно заметными тогда,когда их окружение было наделено спокойным сангвиническим илимеланхолическим темпераментом. Взвешенные и на первый взглядсостоятельные типы патриотов оказывались при ближайшемрассмотрении такими же коррупционерами, как реформаторы, толькозамедленными и менее удачливыми.

Исторической беспрецедентностью и эвристичностью того, чтопредстояло осуществить патриотам, чтобы спасти ситуацию. Еслиреформаторы знали, чт о им предстоит разрушать, и приблизительнопредставляли - по аналогии с Западом, - что строить, то патриотамприходилось действовать в экстремальных условиях. Простосохранить то, что было раньше, у них не получалось, а никакогомало-мальски приемлемого образа будущего у них не было. Не былодаже смутного поползновения этот образ обрести. Сил хваталотолько на противодействие начинаниям реформаторов, на их"разоблачение", на реакцию и консерватизм. И этогоальтернативного образа будущего, кстати, до сих пор нет ни утрадиционных патриотов, ни у просвещенных патриотов, ни уновомодных национал-либералов.

Надо понять: задача столь сложна и беспрецедентна, что дажедля ее теоретического решения нужно высшее напряжение всехинтеллектуальных сил, а если этих сил недостаточно или вообщенет, то сетовать на отсутствие образа будущего простобессмысленно. Откуда ему появиться...

Неадекватностью лидеров оппозиции масштабу исторических задач.Все предыдущие обстоятельства чисто теоретически могли бы бытьпреодолены, если бы во главе патриотического движения всталдействительно харизматический лидер, сердцем погруженный в безднуистории, питаемый токами жаркого, гранитного бытия,онтологический вождь, политик континентального масштаба. Но такиелидеры даются народам нечасто, а кроме того, они сплошь и рядомдействуют без учета малых интересов человеческого, слишкомчеловеческого фактора. Максимальный гуманизм ставит их на одинуровень с грозами мира и высоко над минимальным гуманизмомобывателей.

Они совершают великие дела, но не придают значениячеловеческим деталям. Таких вождей в 80-е и 90-е не было и впомине.

Помимо того, что такого харизматического вождя не далапатриотам судьба, к нему явно не были готовы и они сами.Потенциальный вождь может находиться где-то рядом, но лишь когдасосущая пустота людских сердец разражается мучительным вопросом,он являет себя народу... Но тогда испрашивающие его должны бытьготовы на большие испытания и большие жертвы, чтобы прийти квеликой победе. И Россию спасти, и права человека соблюсти неполучится. Так не бывает.

Все великое созидается колоссальным усилием, мобилизациейглубинных энергий бытия. Либо Россия, либо права человека. Ивождь сможет появиться только тогда, когда баланс этого уравнениябудет решен критической массой в пользу России.

Патриотическая оппозиция сама виновата в своем поражении. Нопенять на нее все равно, что сердиться на зеркало или погоду. Этопросто зима.

ТЕЗИС 2.

Ошибка патриотической оппозиции в том, что она избрала версиюлевого (социалистического) национализма (патриотизма) вопрекиправому (либеральному). Причем подразумевается, что правыйантисоветский национализм, как копия национализма европейского,был бы для России спасителен, а национализм просоветский -губителен.

Эта позиция намного менее очевидна, нежели первый тезис.Именно сочетание левого начала с государственническимпатриотизмом - а к этому синтезу я в свое время серьезно приложилруку и концептуализировал эту позицию в многочисленных книгах истатьях - было самым сильным моментом патриотической оппозиции идало максимальный резонанс в массах, которым, увы, сама оппозицияполитически воспользоваться не сумела.

На всех этапах от Киевской Руси до Московской, от романовскойРоссии до СССР мы видим определенную цивилизационнуюпреемственность, общность парадигматической национальнойплатформы, ясно различимую геополитическую эстафету. Лишьпропорции донного, народного, и аристократического, элитного,постоянно меняются. Московская Русь после раскола и Петра уходитв подполье, но не исчезает, а пронизывает изнутри романовскоеправление ("романо-германское иго", как называли его евразийцы иЛ. Гумилев), чтобы потом окровавленно и жутко появиться в Русисоветской.

Советизм был не атеистической доктриной, принесенной с Запада,но экстремальным выражением мессианского национальногоэсхатологизма, более архаичного и сакрального, более почвенного иконсервативного, нежели декоративная реакционность царизма.

Если и формировать образ будущего России, то только иисключительно на основании тотального "да!", сказанного всемвременам нашей истории, на основании утверждения об уникальностии самобытности нашей евразийской цивилизации, об особом инеповторимом пути сквозь время и пространство.

Россия может быть или великой, или никакой. Так я назвал однуиз своих программных статей. Кстати, слово в слово этот тезисповторил через некоторое время президент России В.В. Путин.

А величие предполагает масштаб и жертву. Брезгливоотворачиваясь от большевистских эксцессов, мы унижаем нашнациональный дух, приземляем нашу огненную мечту. Даже страшные,чудовищные ошибки наши - стократ прекрасней ненашейумеренности... Нам внятно в них все или почти все. Пусть онипопробуют понять нас не там, где мы откровенно хороши, прекрасныи прилизаны, а в нашей страдающей, окровавленной, но безмерновеликой русской душе, в нашем распростертом по континенту сердце,со смятыми словами и горькими травами в горячих устах...

Наш патриотизм - как наше государство и наш народ - никогда небыл малым. Мы - великороссы, мы - великодержавный народ. Если мыустали и так больше продолжать не можем, то голос предков не дастнам успокоиться на малом. Либо великой, либо никакой! Тогда ужлучше никакой...

А для величия нам надо вобрать в себя ток истории,необязательно как дорогое наследство, но и как грех. На нас игрех и сладость, и кровь и нежность Руси. И таков наш патриотизм.Бескрайний и безудержный. Просвещенный, но не лампами европейскихреклам, а светом невечерним, который с Востока.

Который с Востока...

Коммунизм должен быть не отброшен, а осознан, причем осознан внекоммунистической системе координат. Не важно, возьмем ли мычто-то от него в будущее или нет. У нас просто не будет будущего,если мы его не осознаем в национальном ключе, не уразумеем, чтоже мы все-таки хотели сказать на самом деле себе и другим этимудивительным, страшным, великолепным и чудовищным советскимпериодом? А мы хотели сказать и сказали многое, сейчас дело запереводом этого на новый язык. "Советский патриотизм" не нонсенс,не каламбур, не противоречие. Это серьезный, глубинныйисторический онтологический пласт.

Единственный упрек в этом отношении, который можно бросить"красным патриотам", что они слишком поверхностно, на уровнелозунгов отнеслись к этой теме, сделали из нее кич, газетнуюметафору, отсутствием большой мысли и вкуса превратили внеопрятный стереотип. Левая марксистская мысль не только неэволюционировала в синтетическое неонациональное учение (этоотчасти сделано мной в книге "Тамплиеры Пролетариата" и "РусскаяВещь"), она даже не развивалась автономно. Посмотрите, коммунистыне издают ни одного концептуального журнала, содержание партийнойкоммунистической прессы представляет собой синкретический наборобщих штампов патриотического сознания...

Правые же в России либо вообще не мыслят, либо мыслят так, чтолучше бы не мыслили. Солженицын говорит разные вещи, иногдаправильные, иногда нет, но его догматический антикоммунизм лишаетего платформу ценности: он сыграл свою роль в геополитическомкрушении евразийской державы, и тогда он был в центре внимания.Как только эта миссия завершилась, он стал более не нужен. Ни им,ни нам.

Левый патриотизм - либо в пассионарном творческом обличиилевого евразийства, либо в умеренной форме национальноориентированной социал- демократии - это надежный цокольвозрождения России, историческая база новой нарождающейсяидеологии. Совершенно неверно отождествлять бледную и хилуюпародию на этот левый патриотизм в лице оппозиции с ее огненнымонтологическим ядром. Это ядро еще не обнаружило своего истинногопотенциала.

Просто исторически исчерпанные и люди, олицетворяющиепоследние годы патриотическую оппозицию, задешево промотали игрубо исказили созвездие ценнейших интуиций крупнейшихнациональных мыслителей и пророков России ХХ века - от атипичногомонархиста Константина Леонтьева (мечтавшего о браке социализма ссамодержавием) до высокого эстета и мистика Александра Блока сего "12" и старообрядца Николая Клюева с его "убийца красныйсвятей потира", от Николая Устрялова с его национал- большевизмомдо Андрея Платонова с эсхатологической оперативной магией"Чевенгура"...

Левый патриотизм не досадное прошлое, не дань воспитанию, небезрефлекторная инерция... Это остов образа будущего, толькобудущее это предстоит вырывать из бездны реальности новым людям,людям максимального гуманизма, чьи сердца призовут световыефигуры истинных вождей.

Кризис старой патриотической оппозиции очевиден. Онаисторически проиграла. Она оказалась политически неадекватной.Она не смогла встать на один уровень с историей. Из этогоследует: нужен патриотизм иного рода, нового поколения.

Но это отнюдь не означает, что политический проигрышпроисходит из-за сочетания национальных и социальных мотивов впатриотическом движении. Напротив, если бы эти моменты былиразведены, как того хотелось многим политтехнологам ельцинскогопериода, в том числе иностранным, эта оппозиция давно потеряла быдаже те скромные высоты в политике, которые она имеет сегодня.Если и есть что ценное в патриотической оппозиции, так именно этосочетание. Правда, оно подается приземленно и фрагментарно, сугрюмой скукой в одном случае и с неестественной, безвкуснойвеселостью и легкомыслием - в другом.

Что же касается правого просвещенного патриотизма, то с нимвсе довольно предсказуемо. Либо он будет вялым и безжизненным,куда более вялым и безжизненным, нежели КПРФ, либо его в какой-томомент занесет, и он начнет оживать, напитываться историческойэнергией, духом цивилизационной самобытности, а тогда онпостепенно и, быть может, незаметно для самого себя будетсмещаться влево.

До какой степени? До точки зимнего солнцестояния, когдапогибшее возрождается, а заснувшее пробуждается вновь.